Тринадцать лет назад Александр Котов создал профсоюз водителей (полное название — Межрегиональный профессиональный союза водителей профессионалов). С тех пор он его председатель, лидер и главная действующая сила. Образование у него высшее техническое, сам он называет его «верхним». В советское время работал таксистом. В конце восьмидесятых купил свой первый грузовик.

Приходит на встречу в меховом картузе и в сером деловом костюме. Ворот рубашки под пиджаком расстегнут, видна грудь и на ней золотая цепь. Видал я цепи и покруче, но и эту тоненькой тоже не назовешь.

За рулем своего грузовика Котов сидел в самые опасные годы. «Меня когда мама отправляла в дальнюю дорогу, спрашивала: «Носки взял? Трусы взял? Карабин взял? Хорошо! Езжай, сынок! Молодец!» У меня реально было два случая, когда, если б не карабин, меня бы убили».

О власти он говорит критически, о народе с горечью. И вспоминает немецкий документальный фильм. «Мы рекомендовали им водителей, и они ездили по Чукотке, снимали. Они ехали на американском тягаче, за рулем малый в футболочке, все прекрасно, машина огромная, в ней тепло… и стоит КамАЗ посредине снегов. С поднятой кабиной. А если водитель кабину поднял, значит, лишил себя возможности хоть частично согреваться. Рядом с КамАЗом сидит грязный черный водитель. Горит у него костер. Стоит у него бутылка водки. И он даже не поворачивает голову, когда этот «американец» подъезжает, потому что он понимает, что ему никто в этой жизни все равно помочь не может».

— Как вам пришла в голову идея создать профсоюз профессиональных водителей?

— Как отвечать, как для прессы или честно?

— Не, ну давайте уж честно…

— Исключительно сдуру. Был введен запрет на въезд большегрузного транспорта в пределы Московской железной дороги, было два несанкционированных митинга, и на втором было высказано желание людей создавать профсоюз. Я сказал, что давайте, ребятки, соберем немножко денег, чтобы купить звукоусиливающее устройство. Потому что орать — не у всех голосина здоровая. Мне скинулись денег и сказали: «Ну чё ты тут стоишь? Иди и покупай!» Когда я вернулся, пробежав весь центр и ничего не купив, народа уже не было, все разошлись. Коли я деньги взял и звукоусиливающую установку не купил, то я взял на себя ответственность что-то делать.

На следующем митинге мы собрали уже около 4 тысяч долларов. И, собственно говоря, я тогда и приступил к созданию профсоюза. Я в то время был достаточным перевозчиком. У меня был новый МАЗ. И я просто не представлял, какой крест я на себя возлагаю. Но коли я на себя его возложил, то нести его надо с честью и достоинством.

— Вы говорите — крест. В чем крест?

— Создать профсоюз просто. Это 1998 год, мне свидетельство выдавали еще напечатанное на машинке. Представляете? В то время все было очень просто. А крест заключается в том, что профсоюз существует с одной-единственной целью: защита трудовых прав и социальных интересов. А при этом народ наш русский халяву обожает, с вопросами все идут, помощи все требуют, а вступать никто не хочет. Крест заключается в том, что весь негатив, который существует в грузоперевозках, сюда и «приходит». Крайне редко у нас возникают позитивные моменты, это в основном связано с рождением детей у членов профсоюза.

— Конкретно чем вы занимаетесь? Расскажите о ваших ежедневных делах!

— Ситуация такая: в «Перекрестке» мы создали первичную профсоюзную организацию. Спустя время двум активистам первичной организации устроили недостачу. Машину опломбированную отправили одну в Коломну, одну в Серпухов. Приехали в магазины, выяснилось — пломб нет. Куда делись — неизвестно. Стали пересчитывать груз. В каждой машине недостача по бутылке коньяка. Коньяк дорогостоящий, по три тысячи рублей. Нашли бутылки в кабине. Ну не пьют наши водители такой коньяк! Не воруют из-под своих собственных пломб! Машины оборудованы GPS-навигацией, которая позволяет определить, где останавливались, открывались ли двери, сколько времени были двери открыты, глушился ли двигатель. Подстава администрации! Нужно было подключать юристов. Обошлось профсоюзу это в 120 тысяч рублей… все-таки это уголовное дело в двух разных городах… и результат нулевой. Потому что силовые структуры не стали выяснять, кто профсоюзным активистам устроил недостачу.

— Члены вашего профсоюза — кто они? Кто вступает в профсоюз, а кто не вступает?

— Наша беда в том, что 80% перевозчиков — нелегалы. То есть это люди, которые не имеют права заниматься предпринимательской деятельностью. Им профсоюзы не нужны, потому что защитить их в правовом поле невозможно. Достаточно большое количество в грузоперевозках людей, пришедших туда случайно. Кажется, чего? Купил автомобиль, и тебе деньги посыпались. Другая группа случайных лиц, хотя их случайными назвать можно с большой натяжкой, — это сотрудники ГИБДД. Насобирали большое количество денег, приложить они их никуда не могут. Ну давайте купим машины, одну, две, три, посадим водителей, и будет все хорошо. У них ни ума, ни страха. Заниматься коммерческой деятельностью они не могут, понимать, что такое коммерческая деятельность, они не понимают, у них репрессивные методы руководства… На нашем сленге таких товарищей называют «дармовозы».

С 2005 года, когда государство отменило лицензирование, в том числе и на перевозку опасных грузов, в грузоперевозках царит хаос и бардак. Каждый ездит как ни попадя и где ни попадя. Основная масса водителей, которые работают по найму, считают, что слить у хозяина топливо и продать на сторону — не воровство. Это они сливают сэкономленное ими, это их заслуженное. При этом и продать запаску можно, и отвернуть чего-нибудь от автомобиля. Текучесть кадров колоссальная. Обновления водительского состава нет. Проверкой тех товарищей, которые отработали не очень хорошо у соседнего предпринимателя, никто себя не озадачивает. Вора берут по новой и доверяют ему не только собственные технику и сбережения, но и технику клиента.

При этом активность по защите общих прав и интересов низкая. Я столкнулся с тем, что очень большое сопротивление у нанятых водителей было как раз тогда, когда мы работали по проблемам снижения цены на топливо. Их это совершенно не интересует. Чем дороже топливо, тем они дороже будут продавать ворованное. Нормы времени, которые водитель проводит за рулем, определяются его физическим состоянием на данный момент. У нас говорят так: «Едет водитель до тех пор, пока спички в глазах не лопнули». То есть веки спичками приперты, и пока спички не обломались — вот его рабочий день. Очень сильно удивляются коммерсанты, когда из Новороссийска до Москвы водитель за сутки не доезжает, это 1200 километров. «Ты плохо едешь!»

— Шоферы до сих пор вспоминают вашу работу на Ступинском рынке…

— Ступинский рынок. Понятно, какие там деньги крутятся. Рынков два: мелкооптовый, где торгуют прямо с кузовов, и оптовый, где склады. Все это черный нал. Для того чтобы инкассировать торговцев, на Ступинской плодоовощной базе существуют три автомобиля. Два не справляются! В основном туда поступают овощи и фрукты, которые прибывают в порты Новороссийск и Геленджик. Один из тамошних предпринимателей имеет всего-навсего пять паромов на Черном море своих собственных. Понимаете? И есть люди, которые случайно пришли на этот рынок, занимаются небольшими партиями, и им, конечно, как фирмам-однодневкам, желательно украсть, квакнуть и кинуть.

28 перевозчиков с одного парома привезли картошку в Москву. И 28 перевозчиков разгружаются на этой базе. С ними должны были рассчитаться наличкой. Их просто кидают. Кидают одного, второго, третьего, четвертого… Как лемминги, они идут, идут, идут. При этом у них есть радиосвязь, то есть они могут всем в радиусе 30 км рассказать, как им плохо… они оповещают своих диспетчеров, которые их нанимали, они кричат и визжат, что им плохо, но все равно идут. И когда осталась всего-навсего одна машина неразгруженная, они обратились в профсоюз.

Я приехал, эту машину мы тормознули, поставили на независимую стоянку. Выяснилось, что из 28 человек 14 подняли правую руку, махнули ей и уехали. Кинули их и кинули. Я им сказал: «Ребятки, ни один из вас не член профсоюза! Вот вам стопочка заявлений, пишите заявления, тогда я буду помогать вам вернуть ваши деньги». Написали они заявления, отдали мне, и мы пошли на склады. Я даже не подключал администрацию. Достаточно одно слово сказать, не орать, а именно сказать: «Может произойти с вами то-то, то-то и то. Все в правовом поле». Деньги возвращали до копейки.

Понимаете, те мелкооптовые, которые торгуют на рынке, как правило, пригоняют не одну и не две «узбечки»¹. При этом никогда с водителем не рассчитываются на момент прибытия груза в Москву: «У нас денег нет, мы рассчитаемся с тобой, когда продадим!» Никого не волнует, что водитель заправлялся, покупал на что-то свою машину. И еще приходится из своих денег платить за то, что стоишь на стоянке… Находят телефон и звонят в профсоюз. Приходишь, говоришь: «Петька! Ванька! Сережка! Вон стоят твои же друзья, торгуют теми же самыми помидорами, с того же парома пришли! Один у вас хозяин! Его же точно, как тебя, кинут!» Подходишь к шоферу и говоришь: «Сереж! Закрой ворота! Прояви солидарность с этим водителем!» — «Нет, ну мне чего, мне же обещали заплатить…» — «Ну ты видишь вот этого? Ему уже не заплатили!» — «А мне заплатят!» При этом взрослые мужики, здоровые мужики, и говоришь им: «Закрой ворота! И не давай торговать!» — «Меня убьют». — «Ты в своей стране на своей земле! Ты хозяин этого груза! Пока это все находится в твоем кузове, ты прав!»

Когда подходишь и начинаешь закрывать ворота, то появляются, конечно, друзья торговца, на своем языке кричат. Но в половине случаев не приходится даже обращаться в администрацию.

— А в другой половине случаев что происходит?

— В другой раз я туда ездил, когда там назрел серьезный скандал. Там было порядка 60 водителей возмущенных. На стоянке в ожидании разгрузки на крупнооптовый склад ежемоментно стоит около 250 фур. Представляете? И на рынке еще штук 300. Это армия водителей. С ними надо считаться. Я предложил, чтобы рынок подписывал с ними соглашение. Зам генерального вышел к водителям, а водители мне задали простой вопрос: «Если он не будет подписывать с нами соглашение, что нам делать?» — «Ребят, простое дело. Десять минут ему на размышление, не подписывает — вы все заводите свои машины, накачиваете ресиверы, сдуваете ресиверы через пневматические гудки. Возвращаетесь сюда, дальше продолжаем разговаривать»… Пять часов этот зам генерального директора — я не знаю, сколько его часы стоят, сказочно дорого! — на улице на холоде стоял, за это время ни один гудок не прозвучал, но по стакану приняли все. Соглашение заключить не удалось, дело до конца не довели. В завершение он положил мне руку на плечо и сказал: «Саша, приходи, тебе я помогу!» С тех пор я крайне редко к нему обращаюсь с просьбами, он помогает, но порядка там до сих пор нет. Людей так же кидают.

— Бизнес в грузоперевозках — непрозрачный?

— У нас существует группа посредников. На сленге нашем это называется «табуретка». Крайне редко это серые фирмы, белых фирм вообще не существует, почти всегда это полностью черные фирмы. Их основная задача обналичить деньги. И уйти от НДС. НДС никто не платит. У них разница между теми деньгами, которые к ним приходят от владельцев грузов, и теми деньгами, которые попадают в кабину водителю, — в среднем 50%. Почему их называют табуретками? Потому что за душой ничего нет, ответственности никакой, «табуретке» достаточно поменять сим-карту, и она теперь новая, белая и «пушистая».

Бывает и гораздо больше, чем 50% крадется. Водителям обещают 40 рублей в час за вынужденный простой, а владелец груза платит 250 рублей в час. Понимаете разницу?

Создать правильные схемы можно. (Тяжелый вздох.) Легально перевозить грузы можно. Что самое обидное, не хотят сами водители, которые работают по серым схемам.

— Сколько зарабатывают шоферы?

— Могут семьдесят тысяч, могут тридцать, могут вообще смешные деньги. Но тут такой вопрос. Есть тудытка и обратка². И обратка доходит до такого размера… Ну, например, из Екатеринбурга до Москвы 20 тонн груза доставить за 13 тысяч рублей. Нормально, да? Возят и дешевле. Почему? Водитель выполнил задание своего шефа, в Екатеринбурге сдал груз, должен конем³ехать в Москву, а он берет за 10 копеек груз. Потому что он что-то своровал, гнал всю дорогу как сумасшедший, где-то что-то сдавал, где-то что-то химичил, на весах переплачивал…

— Почему люди массово не вступают в профсоюз?

— Привыкли, что профсоюзы — это кусок колбасы и «Три слона» пачка чая. Еще путевка в пионерский лагерь. Больше от профсоюзов в советское время не ждали ничего.

Патологическая жадность душит. Стремятся построить отношения с профсоюзом на коммерческой основе. То есть я тебе плачу сто рублей взносов, а ты мне заплати триста!

Народ не понимает, что беда может случиться и с ним, любимым. У одной предпринимательницы нанятые водители, и сама она за рулем. Не от хорошей жизни у нас дамы становятся предпринимательницами в грузоперевозках. Это, как правило, когда муж умер. Она мне на полном серьезе говорила, что если водитель, который сам сидит за рулем своего собственного автомобиля, разорится, то ей от этого будет благо. Я никак не мог добиться, какое благо будет именно ей! Если его сожрут крупные структуры, то скоро и тебя сожрут! Политика: «Ты умри сегодня, я умру завтра!» — у нас в России процветает.

— Вы как-то раз сказали, что у турецких дальнобойщиков забастовочный фонд 70 миллионов долларов. Есть в мире профсоюзы, которые пенсию своим членам платят. У вас с этим как?

— Невозможно создать забастовочный фонд при таком количестве членов профсоюза. Я все просчитал. Средний прожиточный возраст нашего водителя — 48 лет. Это статистика. При количестве членов профсоюза сто тысяч мы могли бы каждому, независимо от того, продолжают они работать или нет, выплачивать пенсию до 20—30 тысяч рублей в месяц. И сейчас, при том количестве членов профсоюза — я не буду его называть, оно смешное, — можно включить эту программу пенсионную, только она будет работать ближайшие шесть лет. А потом эта пирамида рухнет.

— 48 лет — это что вы имеете в виду? Средний возраст членов профсоюза?

— Средняя продолжительность жизни профессионального водителя.

— Такая короткая?

— Да. Люди работают на износ. При этом романтики в этом ни-ка-кой нет. Семьи рушатся. Я говорил, что работают люди иногда за смешные деньги. Но позицию жены можно понять. Сидит он дома. Денег нет! Так пусть он лучше за копейки работает, хоть дома не сидит, хоть водку не жрет! А что он там жрет на стоянках, когда в ожидании разгрузки и погрузки по три-четыре дня сидит… не понимает женщина.

С 2008 года мне пришлось сотрудникам профсоюза и себе любимому урезать на 50% заработную плату. Очень большой отток членов профсоюза был в черный сектор. И вернуть людей нельзя никакими способами. Говорят: «Ну что, Саш! Ну что ты мне можешь объяснить? Я вот бился-бился, платил налоги, открывал предприятия, занимался предпринимательством, куда-то там ходил, чего-то там писал… Что мне от этого толку? Вон Петька ездит под черным флагом — и хорошо!» Я говорю: «Ну а статья Уголовного кодекса? Незаконное предпринимательство, уклонение от уплаты налогов? — «Уклонение! О чем ты говоришь! (Смеется.) Кому мы нужны!» (Смеется еще горше.)

— Вы ездили с карабином. Сейчас по-прежнему дальнобойщику лучше иметь оружие в кабине?

— Пока колеса крутятся, дальнобойщик защищен. Как только он встал, всё! Достаточно быстро появляются какие-то структуры, и как их угрозы воспринимать, никто не понимает. У нас был случай. Зимой, разъезжаясь со встречным транспортом, водитель зацепил обочину, и его кидануло. Он сам оттуда вылезти не мог. Идут два аборигена. Он их спрашивает: «Ребят, а где тут трактор взять, а?» Один полу распахивает и обухом топора ему в висок сразу. С ходу, не разговаривая. Водитель малый здоровый, кличка у него была Дедушка Сарай, он успел повернуться к нападающим и поэтому получил не в висок, а в лоб. Убить они его не убили, но оглушили, телефон вытащили. За Уралом это дело было. Ехал наряд милиции, остановились, отвезли водителя в больницу, сами вытащили транспорт, сами дозвонились хозяину, сами машину поставили на стоянку, ни копейки денег не попросили. Когда приехал второй водитель, весь груз был в сохранности. «Ребят, сколько?» — «Сколько дадите». Это уже не взятка, это уже чистая благодарность!

А вот на МКАД у нас случай был крайне вопиющий. В районе 36-го километра водитель упал, лег на бок. Лежит машина сутки, лежит двое, лежит трое. Приезжают сотрудники ГИБДД: «Лежишь? Ну лежи!» А ему ни пописать отойти, и спать стоя! Ноябрь! Двигатель на боку, его не заведешь, не согреешься. Договорился владелец транспорта, что эвакуатор вытащит. Приехал эвакуатор вечером, чтобы на МКАД пробки не создавать, позвонили в 1-й отдельный батальон, приезжает лейтенант, они ему объясняют, что надо две полосы выгородить, чтобы встать и лапы расположить. «Сколько?» — «Десять тысяч». За то, что он должен выполнить по долгу службы своей! «Нет, — говорит, — десять тысяч не получится, езжай на пост договаривайся!» Поехали договариваться: тридцать! Меня в два часа ночи подняли. Бодались-бодались, лейтенанта этого, когда пришло начальство, поимели по полной программе. Вымогать тридцать тысяч с беспомощного водителя!

— Расскажите про вашу последнюю акцию. За что акция и против чего?

— 18 декабря была наша акция, мы ее проводили в Москве, в Белгороде и в Новосибирске. Ну, во-первых, транспортный налог, во-вторых, цена на топливо. Какая мне разница, сколько в Европе стоит топливо, сколько в Америке! Эта нефть наша, моя и ваша! До 70% от цены, по которой нам продают топливо, идет в карман государству, и государство могло бы подвинуться на эту сумму в интересах своих же граждан. Как частное лицо я могу сесть на малолитражный автомобиль, я могу не ездить на легковом автомобиле, пенсионер может свою любимую жену не вывозить летом в деревню, не сажать там лук и тем самым умереть раньше. А грузоперевозчики не могут не ездить! Они не могут сесть на автомобиль, который меньше по мощности! Он не повезет! У нас, к примеру, ЗИЛ-130 кушает бензину столько же, сколько «американец» кушает солярки. При этом ЗИЛ-130 везет 3—5 тонн, а этот везет 30 тонн. Понимаете?

Там присутствовала куча милиции, ОМОН, 30 снегоуборочных, поливочных машин и тракторов. Они заняли место в первой полосе, где мы могли встать! Наряды разворачивали грузовики, и те, которые все-таки прорывались, ставить было некуда. Машины наши радиофицированы, и они, по всей видимости, сканировали нашу частоту. Они знали, что вокруг центра стоят машины и ждут команды. В частности, на Преображенке стояли 30 грузовиков. Мы хотели открыто заявить, что нужны реальные цены на топливо, поскольку у нас посевная на носу. Что мы жрать-то будем? Сейчас уже картошка кончилась!

— Десятки газет на протяжении долгих лет пишут о якобы партиях и якобы политике. Вся эта труха беспрерывно крутится и крутится. О профсоюзах не пишут. Это удивительное отсутствие интереса к самим себе. Потому что профсоюз, какой бы он ни был — маленький, большой, средний, борется за то, чтобы у людей была достойная жизнь, нормальная зарплата. Как вы объясняете эту информационную блокаду?

— Меня очень многие грузоперевозчики обвиняют в том, что информации о профсоюзе нет. Любой разговор начинается со слов: «Мы о вас узнали вчера!» При этом газет практически никто не читает. Телевизор им смотреть некогда. Слушают они либо радио «Шансон», либо «Юмор ФМ». Там и там — про потенцию.

Политических партий у нас нет. И фигуры знаковой у нас не существует, за которой можно пойти. Администрация все сделала, чтобы не могли такие фигуры появиться. Все, что у нас существует легально, ну… (Придает лицу выражение иронического кирпича.) При этом позиция водителей: «Да, цены на топливо растут. Да, хлеб дорожает. Но это больше ударяет по пенсионерам. Пусть они и возмущаются!» Понимаете? (Смеется.)

¹«Узбечка» — машина, на которой из Узбекистана привозят фрукты (водительский сленг).
²Рейс туда и обратно на сленге водителей.
³Ехать конем — ехать пустым (водительский сленг).